На пятачке сто на сто метров несколько сотен человек отчаянно атакуют превосходящие силы хорошо экипированной милиции. Неподалеку стоят несколько десятков тысяч мирных демонстрантов и ждут – чем же там закончится дело. А вокруг тревожный, но мирный Киев живет своей повседневной жизнью: открыты рестораны и магазины, люди ходят на работу, ездят на троллейбусах и метро. Еще дальше – остальная Украина, которая – как и весь мир – судит о происходящем по телевизионным картинкам с пятачка сто на сто метров. И делает выводы.
Мы следили за Евромайданом завороженно – как за пролетающей мимо кометой, траектория которой, кажется, ясна. В своем зените протест собирал до полумиллиона воодушевленных, по-хорошему злых и уверенных в победе людей. Это было грандиозное зрелище, заставлявшее верить, что жители постсоветских стран не обречены до конца дней гнить в евразийском отстойнике, отрабатывая чужие шубохранилища и апартаменты в Майами.
Но прошло два месяца, и гора не родила даже мыши. Все это время участники протеста очень красиво пели национальный гимн – грустную песню о смерти, жертвенности и кровавых боях. Они отлично скандировали лозунги УПА и задорно прыгали под антимоскальскую кричалку. Они разбили фотогеничный лагерь с большими военными палатками, дымящимися полевыми кухнями и аккуратными штабелями дров. К восторгу мировой телеаудитории они снесли памятник Ленину, хотя на роль идола режима больше подходил магазин Louis Vuitton или шоу-рум Bentley. Они с упоением самоутверждались за счет восточных украинцев и россиян, высмеивая их как Homo Soveticus, не способных понять величавого украинского свободолюбия.
Собственно, этой феерией театрального нарциссизма и националистического жлобства все началось и закончилось. Последний митинг собрал сотню тысяч разочарованных своими лидерами и собственным бессилием демонстрантов. Часть из них ринулась в бессмысленный и заведомо провальный штурм административных зданий. К удовольствию Януковича и российских телепропагандистов инициативу перехватили боевики «Правого сектора», которые базируются на пятом этаже штаб-квартиры оппозиции в Доме профсоюзов под патронажем коменданта Евромайдана социал-националиста Андрея Парубия. Милицейские автобусы на Грушевского полыхали, как закат прекрасного летнего дня.
Утром в среду появились сообщения о первых жертвах. Тотальный разгон может начаться в любую минуту. Вне зависимости от того, случится он или нет, мы близки к концу первого действия, за которым неизбежно последует второе. Такой гигантский ресурс ненависти к власти не может просто уйти в песок, а политический труп Виктора Федоровича Януковича не в состоянии долго руководить страной.
В антракте будет работа над ошибками, появятся новые идеи и новые герои. Если удастся решить главную проблему протеста – его неспособность поднять большую часть страны, то второе действие будет фантастически интересным и перевернет нашу с вами жизнь, не говоря о жизни самих украинцев.
Мини-империализм
Евромайдан начинался как движение за европейские политические стандарты и против власти жадных и ограниченных бандитов, которые без спроса изменили курс страны на 180 градусов. Нет ни одной причины, почему к этому движению не должны были присоединиться Харьков или Крым. Ведь, помимо более честной политики и эффективной защиты прав, Европа – это еще и гарантированная защита региональных языков и культурных автономий, это в тысячу раз более социалистическая, чем в нынешней Украине, система социальной поддержки, и, наконец, это Союз, уже вобравший в себя кусочек советского, а также весь Варшавский договор.
Но на площади Независимости довольно быстро возобладали повестка и антураж, далекие от европейских идеалов и неприемлемые для юго-восточной Украины – экономического и демографического ядра страны.
На пике протеста его интеллектуальные лидеры гордо провозгласили, что вот – здесь и сейчас, у нас на глазах, наконец возникает украинская нация. Можно спорить о том, правда или нет, – ведь протест не стал общенациональным, но главное не в этом. Национальное мифотворчество в XXI веке – это ловушка для тех, кто сбился с прямого пути к большей свободе и более качественной жизни.
Особенно в/на Украине. Cтроительство нации неизбежно уводит вовлеченных в него людей в маразматическую черную дыру споров о политкорректном употреблении предлогов, сравнительной кровожадности прапрадедушек, эксклюзивных правах ассоциироваться с давно исчезнувшими народами и неизбежно – к расовой чистоте.
Никто так не заинтересован в этнополитических спорах, как интернациональная мафия, распоряжающаяся ресурсами стран со слабыми государственными институтами и гражданским обществом – такими как Россия и Украина.
Миру национальных государств, в котором мы живем, – без году неделя. Всего двести лет тому назад это был мир империй и городов. Жестокий и несправедливый мир, но при этом значительно более разнообразный, чем тот, по которому прошел каток национального строительства – процесса, неизбежно сопровождавшегося этническими чистками. Современная Польша с ее 97-процентным польским населением возникла из Холокоста, послевоенного обмена населением с Украиной и депортации немцев из западных воеводств. Аналогичным образом появились на свет в их нынешнем виде остальные национальные государства Восточной Европы.
Каждое национальное государство – это, по сути, маленькая империя, которая в силу своего незначительного размера более прицельно и педантично очищает свою территорию от чужеродных элементов.
Жестокая ирония состоит в том, что, пролив столько своей и чужой крови за свое мононациональное счастье, европейские нации, едва появившись на свет, объединились в союз с общими границами, единой валютой, массовым перемешиванием населения и, как следствие, дальнейшим потенциалом федерализации.
Рожденная в эпоху Романтизма национальная идея была прекрасным инструментом мобилизации людей в борьбе за индивидуальные свободы и против империй в XIX веке. Основанная на мифах, фобиях и красочном фольклорном антураже, она гораздо эффективнее воздействовала на неокрепшие умы угнетенных и малообразованных людей, чем либеральные идеи равноправия, толерантности и меритократии. «Пусть я полное быдло, зато ты – еврей (албанец, цыган, серб, москаль, хохол)» – эта магическая формула действует и по сей день. Но в XX веке национальная идеология выродилась в один из двух самых жестоких тоталитарных режимов в истории человечества и ценой миллионов жертв показала свою подлость и убожество.
Красота по-украински
Если отбросить мифологический мусор, Украина в ее нынешнем виде – это подчиненная киевскому правительству территория, возникшая в результате сложных политических пертурбаций XX века и населенная людьми, говорящими на украинском, суржике, русском, крымско-татарском и еще нескольких языках и принадлежащих к полдюжины разных религиозных конфессий, ни одна из которых не держит контрольный пакет. В принципе это готовый кусок Евросоюза, которому совершенно необязательно полностью проходить национал-государственную инициацию, чтобы потом все равно отдать своей суверенитет Брюсселю.
Красота Украины, по сравнению c Польшей или Россией, состоит в ее многообразии и сбалансированности между Западом и Востоком. Здесь, с одной стороны, есть кусок аграрной Центральной Европы с характерным для нее уважением к личной свободе и частной собственности, а также не менее характерным националистическим мракобесием. С другой – кусок российско-советской империи с ее тяжелой индустрией, более развитой инфраструктурой и лучшим образованием, которые идут в пакете с агрессивной послушностью властям и подозрительным отношением к Западу.
Строители национального украинского государства исходят из того, что нация состоится благодаря культурной и политической экспансии первой части Украину во вторую. Иного, с их точки зрения, не дано: в политике идентичности (этнической, религиозной или гендерной) нет места тому, что по-английски называется win-win situation: обе стороны не могут выиграть по определению – либо мы, либо они.
Создавать позитивную повестку для руссофонской Украины не хочет никто из либеральных, прозападных политиков. Напротив, по примеру Юлии Тимошенко вышедшие из многонациональной русскоязычной среды политики культивируют в себе абсолютно фальшивую украинскую этническую идентичность. Выросшая в русскоязычном Днепропетровске Тимошенко известна тем, что говорила западным журналистам, которым технически удобнее беседовать с ней по-русски, что она «совсем забыла» язык своего детства и юности.
Так уж получилось, что Украина включает в себя огромный кусок ментальной России – от ее совсем затрапезно провинциальной версии в Луганске до респектабельно-космополитичного варианта в Одессе. По демографическим и экономическим причинам эта часть страны имеет решающий голос в определении ее будущего. Многие умные и либерально настроенные украинцы рискуют потратить всю свою жизнь, доказывая, что Украина не Россия, но водитель катафалка, который повезет их на кладбище, все равно будет в дороге слушать русскую попсу и новости про донецкого или харьковского президента.
Миллионы жителей юго-восточной Украины устроены так, что им нужно говорить ровно противоположное: Украина – это Россия, только лучше: Republic of Betterussia, β-Россия. Это более комфортное и стабильное для русскоязычных и русских людей государство, чем сидящая на нефтяной игле, сотрясаемая терактами и переполненная мигрантами путинская орда. Ведь, несмотря на всю проданную за 15 лет углеводородного бума нефть, медианный доход домохозяйств/семей (то есть средний доход без учета экстремально богатого меньшинства) в России, согласно Gallup, лишь немного превышает тот же показатель Украины – $11 724 против $11 074.
Это более спокойная страна с лучшим, чем в России, климатом и менее жесткими нравами, куда по-прежнему переезжают доживать свой век российские военные и «северные» нефтяные пенсионеры и – как в казацкие времена – бегут более свободолюбивые, предприимчивые и талантливые граждане империи.
И эта альтернативная Россия, в отличие от оригинала, имеет шанс при нашей жизни стать частью большой Европы и достичь ее стандартов государственного управления и качества жизни. Такая Россия будет больше, чем сами украинцы, заинтересована в сохранении украинской государственности, потому что это будет гарантия ее выживания и успеха. Если вам и вправду нужна единая, хоть и многообразная, украинская нация – то с помощью такой России она будет построена.
Риторика отстранения от России, которая доминирует в киевском протесте, контрпродуктивна в стране, где треть населения, согласно опросам, имеет в России близких родственников, а около 60% (по опросу Research & Branding Group) не считает Россию заграницей.
Но, несмотря на бандеровские флаги и нацистские кричалки, киевский протест, который по большей части состоит из русскоязычных в семье и на работе людей, сам исподволь вырабатывает объединительную повестку. Взять, например, образ врага с той – русско-советской Украины, который воплотился для участников Евромайдана в Вадиме Титушко – бесстыжем гопнике из Белой Церкви.
Как-то само собой получается, что на роль единого лидера протеста выдвигается политик, который своим происхождением, биографией и профессией сам больше всего напоминает «титушку». Это боксер Виталий Кличко, которого как могла взрастила советская армия в военных городках в Киргизии и Чехословакии, где служил его отец, а вывел в люди спорт серьезных и авторитетных, так сказать, мужчин.
Почему Кличко не пытается стать вождем «титушек» и всея юго-восточной Украины – это загадка. Он имеет гигантский потенциал на востоке, однако вместо того чтобы его использовать, по-ученически копирует национал-либеральный мейнстрим тимошенковского розлива и боится выйти на поле, занятое Партией регионов.
Если у него хватит интеллекта, видения и словарного запаса, чтобы стать объединяющей страну альтернативой правящему режиму, то не нужно будет боевиков Правого сектора, «коктейлей Молотова» и средневековых катапульт: бойцы «Беркута» сами проведут его в Раду и на Банковую.
Если нет, Украина найдет себе другого лидера: свято место пусто не бывает.
